Шоип Межидов
Из рассказов Шоипа Хаидова, жителя села Мескер-Юрт, 1950 года рождения.
Тыква русской женщины
В 1984 году я работал в городе Камышина Волгоградской области. С нами работал русский инженер-наладчик Володя, командированный из города Комсомольска Волгоградской области.
Когда он узнал, что я по национальности чеченец, стал вспоминать свое детство и первое знакомство с чеченцами. «Было это в ноябре 1942 года, в нашем доме на постое были всадники 4-го гвардейского кубанского конно-механизированного корпуса. В полках этого корпуса воевало много призывников из Чечено-Ингушетии. Тогда я был подростком, – рассказывал русский. – Шапки у чеченцев были высокие, сшитые из овечьих шкур. Они свои шашки точили об камень, лежащий на земле, держа обеими руками, движениями вперед и назад. До сих пор я так и не понял, для чего они это делали.
Бабушка моя угощала их вареной тыквой. Когда заканчивали кушать, чеченцы поднимали обе руки кверху, ладони поворачивали к лицу, один читал молитву, потом они руками гладили лицо. В своей молитве они просили у Всевышнего благополучия семье, которая проявила к ним заботу. Пришел приказ, и чеченцев отправили на передовую. Никто из них не вернулся с боя».
Командир Рукман
Рукман Темирханов (1915–1982) из села Мескер-Юрт был младшим командиром отдельного разведывательного эскадрона. Наступая с боем, 4-й гвардейский конно-механизированный корпус шел на донской город Калач. Враг под Сталинградом попал в окружение. В декабре 1942 года фашисты бросили большое количество мотомеханизированных войск и при поддержке танковых дивизий и авиадивизий бросились вызволять окруженную армию генерала Паулюса.
Дивизии врага яростно атаковали 4-й конно-механизированный корпус. Несмотря на ожесточенное сопротивление красноармейцев, фашисты прорвали фронт. Многие бойцы отдельного разведывательного эскадрона погибли, немало их попало в плен. Стоял сильный мороз, раненые умирали от холода, бойцы были обессилены голодом.
Рукман, осматривая место боя, нашел товарища Абдул-Хакима Ахмадова лежащим с обмороженными ногами. Ахмадов был сыном шейха из села Шали Ахмада-муллы, и был у них полковым муллой. Абдул-Хаким настоятельно требовал, чтобы Рукман оставил его и ушел сам. В донских степях трава толстая как прутья. Темирханов собрал охапку из тростника, связал их ремнем портмоне и получились сани, снял свою шинель, положил на сани и уложил товарища, а его шинель накинул на него. Поясным ремнем привязал к себе сани из тростника и потащил Абдул-Хакима по снегу.
Наступила ночь, вдали светился огонь, туда Рукман и потащил товарища. Это был хутор. Рукман свой пистолет отдал Абдул-Хакиму и пошел к дому, где горела лампа. Постучал, вышла русская женщина. Темирханов хорошо знал русский язык, с семнадцати лет преподавал в сельской школе, а в двадцать лет окончил Серноводский педагогический техникум. Спросил у женщины, есть ли в хуторе немцы, узнав, что их нет, объяснил, что с ним товарищ, он болен, и попросил помощи.
Женщина прятала гостей в подвале дома, приносила им туда еду. В хутор иногда на мотоциклах, грузовиках приезжали фашисты и спрашивали у жителей, есть ли здесь красноармейцы. Жители отвечали, что нет.
Через две недели пришли красноармейцы, Темирханова и Ахмадова отправили на лечение в госпиталь.
Снайпер Абаз
Стрелковый батальон, где воевал Абаз Мусиханов (1896–1979), шел в наступление. Вражеский пулемет, стреляя, заставил красноармейцев остановиться и прижаться к земле. Командир батальона крикнул, есть ли добровольцы, потом жестом руки, обращаясь к Мусиханову, сказал:
– Абаз, уничтожь пулеметчика.
Командир знал, что Мусиханов участник Гражданской войны, и что он метко стреляет еще с юности. Абаз ползком выдвинулся вперед с боку, и когда вражеский пулеметчик был виден, одним выстрелом убил его. Товарищи Мусиханова встали и пошли в атаку. Враг был побежден.
Наступала ночь, мороз крепчал, красноармейцы расположились в хуторе. Мусиханов обошел все дома. Куда бы он ни заглядывал, дома были заполнены солдатами. Тогда он пошел на окраину хутора, нашел конский навоз, лег в него и заснул. Утром, когда Абаз проснулся, увидел страшную картину – дома были разрушены и горели. Вокруг были следы гусениц немецкого танка и пустые гильзы снарядов пушки. Абаз был немного глухим, еще и холод заставил его крепко спать. Немецкий танк стрелял над спящим недалеко Мусихановым.
Абаз пошел по донской степи, дошел до хутора. Одна русская женщина приютила его у себя. Постирала всю одежду, накормила. Отдохнув, Мусиханов пошел дальше искать свой полк.
Верный друг
Саперы отдельного 44-го саперно-мостового батальона в донской степи кирками, ломами долбя мерзлую землю, рыли окопы. В сталинградском котле было сосредоточено большое количество фашистского войска, и потому приходилось строить оборонительные сооружения вблизи врага.
Фашисты наносили авиаудары, чтобы не дать саперам укрепить оборону Красной Армии. Местами они так близко от врага копали окопы, что погибали от их ружейно-пулеметного огня. В декабре 1942 года немцы, подтянули к «Сталинградскому котлу» моторизованные дивизии, бои шли ожесточенные, немцы прорвали оборону, красноармейцы стали попадать в окружение. Саперы 44-го саперного батальона, чтобы не попасть в плен, бросили работу и стали уходить в тыл. Это были Юнус Мисаров, Юнус Исраилов из села Мескер-Юрт, двое жителей Шали, трое – Сержень-Юрта.
Наступила ночь. Саперы, чтобы не замерзнуть от мороза и сильно дующего холодного степного ветра, залезли в большой скирд из пшеничной соломы. Утром обнаружилось, что у Юнуса Исраилова обморожена нога. Товарищи, помогая Юнусу идти, целый день шли по степи, голодные и замерзшие пришли в хутор, зашли в один дом, отогрелись, покушали. Местные жители сами голодали, но делились последним. Переночевав, саперы собрались в дорогу, но Исраилов не мог идти из-за ноги. Товарищи решили, что надо оставить его здесь до выздоровления, с ним сложно будет идти. На улице был сильный мороз. Односельчанин Исраилова Мисаров, который был старше его, сказал: «Я не оставлю его, мы из одного села вместе пришли в Красную Армию и, если будет суждено, вместе вернемся домой». Товарищи ушли, а два Юнуса остались в доме у русской женщины. Юнус Мисаров поддерживал дом в тепле, топя печь. Когда Исраилов выздоровел, они ушли, поблагодарив хозяйку дома.
Несколько десятков лет спустя Юнус Мисаров был на похоронах своей родственницы в селе Шали. К нему подошел один из тех шалинцев, оставивший их в донском хуторе, и сказал: «Очень виноватым считаю себя за то, что ушел, оставив вас».
Танкист Мадаев
Хамад Мадаев (1906–1995) был военным летчиком. В 1940 году он посадил свой самолет на запасной аэродром города Гудермес, чтобы навестить своих родных. В первые дни войны фашистами было уничтожено много советских самолетов. Мадаев, оставшись без самолёта, воевал в составе кавалеристской дивизии. В августе 1942 года на фронт поступили новые танки. Мадаева назначили командиром экипажа Т-34, а водителем был Абдурзак Умаев, призванный в Красную Армию в мае 1941 года. До войны в родном селе Мескер-Юрт он работал трактористом в колхозе имени Куйбышева.
В бою за село Котельниково Мадаева подбили, но он смог выйти из горящего танка. Раненого Хамада с поля боя вынесла военная санитарка – русская девушка. Хамада и санитарку спрятала местная жительница.
В январе 1943 года Красная Армия освободила село Котельниково, а Мадаева забрали в госпиталь.
